Праведный Артемий Веркольский

О комфорте 

      Сегодня православная Церковь отмечает память святого Артемия Веркольского, которого по человеческому разумению, не за что было причислять к сонму святых. Артем был простым деревенским мальчиком, который трудился в поле, а когда ему исполнилось 12 лет, его убило молнией. Вот и все.   

----- Фрагмент Богослужения

Так вот, жил-был такой мальчишка, родившийся в 1532 г. в Двинском крае в селе Верколе. Был набожным, любил храм. Ну, еще трудягой был – на радость отцу и матери. Больше и сказать о нем нечего. Однажды, когда работал в поле, случилась гроза, ну и молния угодила прямо в Артема.

Как известно, кирпич на голову случайно никогда не свалится и, тем более, молнией ни с того ни с сего не шандарахнет. Родные и односельчане решили, что парень втайне совершил какой-то тяжкий грех или замыслил что-то худое. Поэтому его даже, как собаку, не стали зарывать. Нравы тогда такие были. Ни в гроб не стали класть, ни священника звать для христианского отпевания. Отволокли труп в лес и бросили в овраг, прикрыв хворостом и берестой. Родители всплакнули малость, ну и довольно быстро забыли о своем горе. Раньше ведь в семьях по десять - пятнадцать детей рождалось и, как минимум, половина умирали. Детская смерть – это было чуть ли не привычными буднями.

Тело Артемия, таким образом, пролежало под ветками и щепками бересты 32 года. А в 1577 году кто-то случайно наткнулся на мощи святого, которые оказались нетленными.

32 года спустя после смерти, почивший мальчик лежал, как живой. Думаю, не обязательно говорить, какое впечатление это произвело на его родных и односельчан.

Нетленность мощей – что это за такое явление?

Ученые до сих пор ничего вразумительного сказать не могут, но, по всей видимости, это невероятное стечение обстоятельств, при которых химические и биологические реакции распада умершего происходят каким-то иным образом. Лично я не думаю, что это находится за границами человеческого познания, и уверен, что придет время, и ученые довольно подробно объяснят это редчайшее уникальное явление.  И ничего сверхъестественного в этом, скорее всего, не будет.

Но любое чудо заключается не в нарушении законов природы, а в таком стечении обстоятельств, посредством которого Бог что-то сообщает людям на их же языке. Человек сам придумывает какие-то условные знаки, которыми желает общаться с Богом. Люди как бы, обращаясь к Богу, просят: подскажи нам – жизнь какого среди нас человека была по-настоящему чистой и праведной? Сделай так, чтобы после его смерти, тело его не было тронуто разложением. И Бог отвечает на эту просьбу верующих. Действительно, много святых Руси-Украины отмечены Всевышним нетленностью их тел.

А православные других стран, скажем, Греции, обращаются к Богу с другой просьбой: Господи, укажи нам самых страшных негодяев, которые жили в среде Церкви и умерли без покаяния. Пусть земля не примет их тел, пусть мощи их навеки остаются нетленными. И с теми же греками Бог разговаривает уже их языком. Для них неразложившийся труп – это страшное проклятие, признак того, что человек этот был в нравственном отношении кошмарным.

----- Фрагмент Богослужения

И вторая тема, обсуждаемая в кафедральном соборе Сретения Господня – наш с Вами бытовой комфорт.

Детство у меня было не то, чтобы бедное – еды хватало, но игрушки, по большей части – деревянные. Своего дома не было никогда, и смысла иметь не было - папу переводили с одного прихода на другой – то в городской, то в деревенский. При храмах, как правило, обреталась хатинка - хорошо, если еще в  шевченковском стиле, а то и на курятник похожая, куда мы и поселялись. Бывало такое, что все мешки и коробки распаковывать не успевали, как отец получал Указ на новый приход. И тогда опять – все вещи в ящики и вязанки и - в самосвал. Между барахлом в кузове всегда находилось место и мне с мамой и - вперед – осваивать новый приход.

Иногда бывало так, что в избушке, куда мы въезжали, не было ни отопления, ни водопровода – за водой надо было ходить к соседям метров за 300, как это было, к примеру, в Агайманах. Тогда мы – папа, мама и я - брали лопаты и рыли траншею к ближайшему водоводу, отец нарезал резьбу на трубах, соединял их с помощью муфт и сгонов, мы их смолили, обматывали тряпками и зарывали. И, глядишь, через месяц в церковном дворе появлялась водопроводная колонка, а еще через месяц – мама уже затапливала плиту, собственноручно ею сложенную. Между прочим, в свое время на все Гопри она была единственной печницей, которая могла сделать пятиколенную грубу с отличной тягой. Этим временем папа изготавливал змеевик для водяного отопления, который вставлялся в топку этой же печи и монтировал отопительные трубы и радиаторы. А еще через месяц эта полусарайная хата обретала удивительный уют. Мама была еще и портной-дизайнером - она умела драпировать и завешивать кривые, покосившиеся стены настолько умело и эстетично, что вчерашний «свинарник», совершенно неприспособленный для жилья, становился хоромами.  

Я с благодарностью вспоминаю те счастливые годы детства, тот комфорт и уют, который умели создавать родители абсолютно в любых условиях.

Это очень важное свойство, которое хорошо бы иметь всем. Жить комфортно при тех обстоятельствах, когда, на первый взгляд, это кажется невозможным.

----- Фрагмент Богослужения

К сожалению, создать себе среду обитания могут далеко не многие, даже если денег много есть. На самом деле, очень мало сегодня домов, в которых по-настоящему уютно. Это я говорю, поверьте, со знанием дела. По долгу службы меня часто приглашают освящать дома, и за 22 года своего служения (я уже сбился со счету), наверное, не одну тысячу освятил. Особенно отвратительные дома стали появляться с конца 80-х. Многоэтажки частным лицам строить разрешили, а общей культуры строительства не было – сам себе и архитектор, сам себе и дизайнер. Помню на одном освящении я чуть не подох. Привезли меня к четырехэтажному особняку, у которого лестницы почти вертикальные - в три раза круче, чем положено, ходить - на грани невозможного. А я тогда был еще толстым – я и сейчас не худой, но тогда было всё раза в два хуже. Когда я обходил все комнаты, чердаки и подвалы, язык мой болтался ниже пояса. Бетона, кирпича и цемента там использовано столько, что из этого материала можно было пятиэтажный многоквартирный дом построить. Но планировка - ужаснейшая – жить там – сущая кара – ад, который начинается уже здесь, на земле, самим хозяином уготованный себе и своему семейству. Причем, в те годы, абсолютное большинство крупных домов - просто с кошмарной планировкой. Среди больших частных многоэтажек я припоминаю всего 2-3 – более-менее уютных – хороший архитектор нашелся, а главное, дизайнеры постарались.

Вообще, то, что среди крупных домов очень мало уютных - естественно, потому что создать уют в большом доме, на самом деле, крайне сложно. Нужно, каким-то образом обмануть природу человека, которая противится любому излишеству. Образно говоря, в большом доме жить примерно так же вредно для организма человека, как и съедать в 5 раз больше нормы. Срабатывают древние инстинкты, где-то глубоко сидящие в человеке еще с неандертальского периода – человек подсознательно ищет уединения в ограниченном, контролируемом своими чувствами пространстве. А если помещение сильно большое, люди, находящиеся в нем, испытывают необъяснимую ими самими тревогу, беспокойство, дискомфорт.

Кстати, если Вы хотите расположить к себе человека, сблизиться с ним, не приглашайте его в громадный зал. Если в вашем доме нет маленькой гостиной, то лучше попейте с ним чай на кухне.

В церковном домике, где я сейчас обитаю, есть комнатушка: два метра на два с половиной – кто был - знает. Если гостей не сильно много, мы стараемся уместиться именно здесь, хотя рядом зал – в шесть раз просторнее. Помнится, лет восемь назад был поставлен «рекорд Гиннеса»: в этой комнатушке – два на два с половиной - за стол умудрились усесться 20 человек. И вечеринка, между прочим, удалась на славу.

Это, конечно, крайности, но закономерность здесь железная – добиться живого общения за громадным столом в громадном помещении - на гране невозможного. Большие пространства отчуждают людей, способствуют удалению их друг от друга. Ну не то, чтобы так жестко и категорично – поселились в громадном доме, стали обитать на большем расстоянии друг от друга – поэтому и семья распалась. Прямой зависимости здесь, конечно, усматривать нельзя, но каких-то «пять копеек» в этом есть точно.

Как Вы понимаете, все эти моменты мы проговариваем с Вами к нашей теме, которую мы подняли в прошлое воскресенье, проблеме комфорта, когда в стремлении жить лучше, люди зачастую серьезно ухудшают свой уровень жизни, а то и вообще, помещают себя в условия просто невыносимые. Причем, часто не осознавая этого. Не верят своим чувствам. Все клеточки организма до единой просто кричат, что мне здесь, в новом доме, гораздо хуже, очень плохо жить. А друзья, коллеги по работе, родные завидуют и хвалят – какие молодцы – какой дом отгрохали.

Это, между прочим, настоящая трагедия, о которой мало кто говорит – сотни и тысячи людей десятилетия трудятся, не покладая рук, чтобы устроить себе дискомфорт и намного снизить качество жизни. Ведь для того, чтобы построить себе бетонный «саркофаг» - нужно потратить уйму денег, времени, физических сил и эмоций. Денег, как правило, не хватает и появляется дополнительное искушение урвать их нечестным способом. А потом жить в этом бункере, внушая себе, своему семейству и окружающим, что это одоробло – пик благоустроенности. На самом же деле это расплата за дурь, точнее, отнятый Богом разум в виде томления в этом бетонном гробу с металлочерепичной крышкой.

Это одна из бед, которая, на самом деле, лежит в области духа. Хочу, чтобы у меня было всего, как можно больше. Это греховность человеческой натуры, это даже не психология, это гораздо глубже.

----- Фрагмент Богослужения

Недавно в одном из домов я увидел бассейн – гигантский, но пустой. Там воды - цистерны две железнодорожных надо залить, чтобы хоть наполовину его заполнить. Причем, если бы это водохранилище было во дворе – ну, там можно было бы разводить осетровых. Но он в доме, на первом этаже занимает самое удобное пространство для повседневной жизни. Дом, конечно, громадный, но ютиться любит хозяин у себя в маленькой комнатушке на четвертом этаже.

Если бы прибавить к нашим рассуждениям немножко ханжества, то мы бы в таком патетическом духе, с придыханием восклицали: о, сколько народу жизни свои тратят на вещи совершенно ненужные, а ведь одно только надо на потребу! Но мы от этого воздержимся, потому что истина, она, чаще всего, неуловима, и не всегда так просто поставить точку в нужном месте и указать – вот здесь разумная мера достатка!

Когда тесно в доме, ведь, тоже плохо. Если в избушке пять на два метра живет молодая пара с тещей, свекровью, собакой, двумя котами и козой – это дискомфортно. Хотя, в принципе, если молодожены оставят себе кота, а всех остальных переселят в другую квартиру, тогда, может быть, будет уже и сносно, особенно, если они души друг в друге не чают.

Маленькое помещение при рациональном использовании пространства действительно может оказаться вполне достаточным. Мой рабочий кабинет, в котором я провожу большую часть суток - метр пятьдесят на метр девяносто. Там вмещается рабочий стол, два компьютера, три монитора, два принтера, сканер, справочная литература, буфет и много чего другого. Причем, мне не тесно. От мамы способностей в плане рационального использования места я унаследовал не более 3-х процентов, но когда надо организовать среду, у меня это получается.

Но есть специалисты-виртуозы в этом деле. В свое время меня поразили каюты теплохода «Генерал Ватутин». Это, в году 89-м международными миротворческими организациями было проведено такое грандиозное мероприятие – «Круиз мира по Днепру». Ну и меня определили вместе с отцом Антонином Дьяковским представлять церкви Херсона. И попал я тогда впервые на теплоход такого класса. Каюты были настолько маленькими, ну, приблизительно метра 2 на 4, но казались настолько уютными, что выходить из них не хотелось. Там вмещались две кровати, столик, шкафчик для всякой всячины, гардероб для одежды, душевая, туалет. Причем удивительно просторно получилось и сказочно удобно. Как все это можно было вместить в комнатушку 2х4 вообразить трудно. Однако – факт.

----- Фрагмент Богослужения

В маленьких пространствах жить комфортно и счастливо можно вполне. Другое дело, если ты не один, то проблемы могут возникнуть, но уже в другой плоскости. Угнетает, на самом деле, не столько теснота, сколь невозможность уединиться. Муж футбол смотрит по телевизору, дети бесятся, а жене-учительнице контрольные по математике 120 тетрадей надо проверить. Это дискомфорт, но дискомфорт не маленьких комнат, а отсутствия стенных перегородок - малого количества изолированных помещений. И здесь тясячу раз прав булгаковский персонаж профессор Преображенский, который говорил, что предпочитает оперировать в операционной, а принимать пищу там, где ее принимают все нормальные люди, то есть в столовой, а не в передней и не в детской.

Сейчас, наоборот, модно ломать перестенки в квартирах и соединять комнаты, кухню и коридор в одно пространство. Иногда это оправдано – в том случае, например, если в квартире живут двое и им не от кого отгораживаться. Но если под одной крышей ютятся 3 поколения, то может, наоборот – из одной относительно большой комнаты, есть смысл сделать три маленьких.

Не увеличивать пространство, а отмежевываться.

Иногда очень важно отгородиться от всего мира, чтобы иметь возможность в любой момент побыть одному, подумать о своей жизни, помолиться Богу. Монашеские кельи, отшельнические пещеры - они были крошечными, но по-своему комфортными.

Возможность побыть в тишине, за чтением Библии, в созерцании - это тоже вопрос комфорта, но это та составляющая подлинного комфорта, за которую стоит бороться, воевать, пахать с утра до вечера и платить любые деньги. Аминь.

----- Фрагмент Богослужения