|
На главную
О моем незабвенном Архипастыре, духовном отце и Старце
Владыке Евлогии я уже, как сумел, подробно описал
в предыдущем томе моих работ. Повторять не буду. Скажу только о
некоторых подробностях его погребения. На похороны покойного
Архипастыря Экзарха Московского Патриарха Патриархия прислала четырех
представителей: Митрополита Ленинградского Григория (Чукова), Архиепископа Орловского Фотия (Тапиро), Л.Н.
Парийского и С.И. Филиппова. Они прибыли накануне дня похорон, и оба
Архипастыря совершали службу в сослужении
наших местных Архиереев: Митрополита Серафима, Архиепископа Владимира,
Епископа Иоанна, Епископа Никона и
многочисленного духовенства.
После отпевания и предания земле тела почившего была
устроена на территории Успенской церкви поминальная трапеза для всех
присутствующих. Архиереев кормили в домике настоятеля о. Льва Липеровского. Потом о. Лев повел гостей показывать
им кладбище, а
Митрополит Григорий остался отдыхать в комнате, и о.
Лев оставил меня, своего помощника, чтобы я остался с Владыкой
Григорием. Этот удивительный святитель произвел на меня исключительно
сильное впечатление. Иной, чем приезжавший ранее Митрополит Николай Крутицкий, Владыка Григорий был менее ласков, чем
Владыка Николай, но казался орлом, парящим над всеми. Когда мы остались
вдвоем, то Владыка стал меня расспрашивать обо мне. Я тогда всегда
носил на руках четки, по благословению Митрополита Евлогия.
Мой вид с длинными волосами, скуфьей, четками заставили Владыку
Григория подумать, что я монах. Он спросил меня, откуда я родом, и узнав, что я петроградец, сказал:
- О, да мы земляки! В какие церкви вы ходили, когда жили в
Питере?
Я стал ему перечислять те церкви, в которых бывал: наша богадельницкая церковь на 13-й линии Васильевского
острова. Почетным настоятелем был у нас известный отец Александр
Введенский, который и служил изредка по большим праздникам. В остальное
время он служил, кажется, в Захарьинской
церкви бывшего Кавалергардского полка. Услышав имя о. А. Введенского,
Владыка скроил недовольную гримасу.
Когда эту церковь закрыли, я стал ходить в Андреевский собор на углу
Большого проспекта и 7-й линии. Там был настоятелем о. Николай
Платонов… Владыка Григорий еще больше скривился:
- Еще хуже…
- Но, Владыка, это было еще до обновленчества!..
Потом ходил к Скоропослушнице
на Суворовский, к Николе Морскому на акафисты… Владыка посмотрел на
меня и спрашивает:
- А меня не узнаете?
Я сконфузился и говорю:
- Нет, Владыка.
- А вы посмотрите получше. Вы в
Никольском соборе о. Николая Чукова помните?
- Ну, конечно!
- Так ведь это я и есть.
Я так растерялся, что говорю:
- Так вас же, Владыка, расстреляли в 1922 году!
(Владыка действительно был осужден
вместе с Владыкой Вениамином и еще 9-ю представителями Церкви, по делу
о ценностях.
Все были присуждены к расстрелу, но потом, оказывается, шестерых
помиловали и дали различные сроки, в том числе, и о. Николаю Чукову. Я этого не знал и считал
его умершим).
Тут же я сказал Владыке о своем желании вернуться на
Родину и служить в церкви на родной земле. Он горячо одобрил мое
намерение, и тут же предложил ехать с ним вместе, что он это устроит
через людей: «Сейчас мне до смерти нужны кадры. Я рукополагаю часто
людей только на том основании, что они благочестивы». Я ответил, что в
данный момент еще не могу ехать, так как, во-первых, уехал с родной
земли только для того, чтобы найти отца, а теперь он уже болен, и
бросать его мне сложно. Кроме того, очень важный приход Сент-Женевьев может отойти в расход, уже
намечающийся, и мне следует сперва прочно его
закрепить за Московской Патриархией. Владыка мне говорит:
- Через два года вы мне будете не так нужны, у меня уже
подрастут мои кадры из семинарии.
Хотя я и не поехал с Владыкой сразу, но все же у меня было
явное ощущение, что у свежей могилы моего Святителя Владыки Евлогия он передал меня «из полы в полу» Владыке
Григорию для возвращения в Русскую Церковь на родной земле.
На главную
|
