|
На главную
Очень близкий нам человек. Моя ровесница, учившаяся в том
же классе, что и я, но в другой школе того же Васильевского острова в
Петрограде, выехавшая немного позднее, чем я, из Росси, она во многом
была мне близка и понятна. Ее, как и меня, не удовлетворяли переживания
эмиграции, так как нам все мерещились тени покинутой Земли. Она тоже
была членом братства Святой Троицы, и мы много и часто с ней беседовали.
Она вышла замуж за хорошего человека, но несколько примитивного, для ее
очень тонкой внутренней структуры. Имела двоих сыновей, которых любила
и хорошо воспитывала. Не знаю, под влиянием чего, может быть, под
влиянием наследственности, у нее стали появляться все чаще и чаще мысли
о самоубийстве. Она делала несколько попыток, ее спасали, клали в
специальные лечебницы, лечили разными способами. Ей становилось легче,
но… потом недуг снова возвращался. Она мне говорила:
- Ты понимаешь, самый ужас в чем? Ведь я, христианка,
отчетливо понимаю, какой это грех, понимаю, что хочу оставить двух
сирот, понимаю весь ужас того, что делаю… и в то же время ничего не
могу с собой сделать. Когда эта мысль проскальзывает в мою душу, я
чувствую себя совершенно беспомощной и знаю, что все равно никуда от
этого не денусь.
Муж принимал все меры, чтобы, взяв ее домой, после
очередного лечения в больнице, не оставлять ее одну, но она,
воспользовавшись тем, что он спустился в булочную купить хлеба, в один
момент повесилась на люстре посреди комнаты.
Эта трагическая смерть близкого человека, понимавшего, что
делает с христианской точки зрения, и в то же время беспомощного перед
тягой к непоправимому, не только потрясла
меня, но и заставила пересмотреть свой взгляд на самоубийство вообще. Поэтому я не только очень рад, что получаю разрешение своих
архиереев на заочное отпевание самоубийц, но и поминаю всех их за
каждой литургией, так как знаю, что часто человек не волен в своих
поступках, так сильна сила то ли зла, то ли болезни в нем. Но мы должны
молитвенно помогать им в их загробной жизни.
На главную
|
