|
На главную
В мае 1944 года мы совершили соборное заочное отпевание
нашего друга священника Дмитрия Клепинина. С
этим человеком очень многое нас связывало. На Сергиев день 8 октября
1927 года нас обоих, а также профессора Л.А. Зандера
и Костю Стуве не Сергиевском Подворье Владыка
Евлогий поставил в чтецы. Когда мы жили в
местечке Монжерон и у нас на чердаке был
устроен домовый храм, часто приезжал к нам служить архимандрит Никон и привозил с собой в качестве псаломщика Диму Клепинина, что нас подружило еще больше.
Приблизительно одновременно мы приняли и сан диакона, а
затем священства, и были очень близки. Затем он с женой Тамарой вошел в
Святое Троицкое братство, настоятелем которого выбрали меня после смерти
первого настоятеля и основателя этого братства. Мы оба были очень
близки с отцом Никоном и очень симпатизировали друг другу. Но, конечно,
он был гораздо образованнее меня, окончивши Сергиевское
Подворье и Институт, а кроме того, и в
церковной практике он разбирался гораздо лучше меня, долгое время
будучи псаломщиком Подворья, а потом служа в доме матери Марии (Скобцовой), где службы были ежедневными. Как-то, я
помню, мы были вместе на одном из религиозных съездов, и выяснилось,
что повседневную вечерню многие плохо знают, так как на приходах обычно
служат в основном всенощные бдения, под праздники. Он шутливо попрекнул
нас:
- Ах вы, праздничные попы!
Мне запомнился очень один с ним разговор… Мы шли из церкви
РСХД (Русское Студенческое Христианское Движение) по улице Оливье де Серр. О. Дмитрий говорит мне:
- Ты видишь, какие начинаются гонения на евреев? Еще нет
того, что делается в Германии, но надо ждать, что и у нас будет нечто
подобное, и мы заранее должны знать, что нам делать.
Мы были убеждены, что в случае нужды надо будет помогать
евреям, как крещеным, так и некрещеным, но ищущим нашей помощи. Мне, как живущему в Русском Доме Сент-Женевьев-де-Буа,
меньше было возможностей применить это намерение в жизнь (хотя и в Сент-Женевьев кое-что делалось в этом плане), а вот
о. Дмитрий, живший в центре Парижа и служивший в церкви общежития
«Православное дело», основанное матерью Марией, был в самой гуще
событий, и ему вместе с матерью Марией пришлось не только много делать,
чтобы спасать евреев во время оккупации, но и погибнуть за это.
Он был арестован вместе с матерью Марией и ее молодым сыном Юрой, почти
мальчиком, потом сослан и погиб в одном из лагерей. Я не знаю даже даты
его кончины. Очевидцы, которые спаслись от смерти, но были с ним в
лагере, говорили, что он всегда подбадривал остальных своих
соотечественников. На одном из допросов еще до лагеря его спросили:
- Чего ради вы так стараетесь ради
жидов?
Он взял свой наперстный крест в
руки и спросил:
- А об этом жиде вы слышали?
За это он был жестоко избит…
Память об этом скромном праведнике для нас, его друзей,
священна.
На главную
|
