|
На главную
В 7 км
от Вильмуассона в крупном железнодорожном
центре Жювизи находился большой госпиталь, в который
мы отвозили больных и из детского дома, и из Русского дома Сент-Женевьев-де-Буа, и особенно нуждающихся в
хирургическом вмешательстве. Там лежала и моя дочка, там мне самому
делали операцию гнойного аппендицита, и я часто приезжал туда, чтобы
посещать наших больных. Этот госпиталь обслуживался 10-ю католическими
монахинями, которые во главе со своей старшей несли
обязанности сестер милосердия, включая и хирургию, и
рентгенографию, и лабораторию анализов. Только на ночь уходили они во
флигель, где жили все 11, и где у них была домовая часовня, в которой
они каждое утро перед началом работы выслушивали Божественную литургию
и причащались. Ночью дежурили гражданские сиделки, а также гражданские
сестры обслуживали родильное отделение. Каждый день без выходных с утра
и до позднего вечера они были на своих местах, ухаживая за больными не
за деньги, а ради служения Богу и каждому из Его младших братьев. Все
они были профессионально очень квалифицированы. У меня со всеми из них
были прекрасные отношения, особенно, после того, как я пролежал долго в
их больнице, и они в свободную минуту приходили ко мне беседовать. Одна
из них нашла меня уже в Ярославле почти через 30 лет разлуки, но об
этом я напишу позднее. Если в больницу попадали русские помимо наших
благотворительных учреждений, они извещали меня, если была нужда в моей
духовной помощи…
Один раз мне позвонили и сообщили, что умер русский совершенно бездомный и что его, как не имеющего
родни, похоронят даром в общей могиле. Я сразу сказал, что беру
несложные расходы на себя и что я приеду, чтобы отпеть его в
госпитальной часовне. На следующий день мне сообщили, что у этого
русского, хотя он и числился холостым, есть подруга, которая повезет
его на кладбище в городок Бретиньи в 7 км от Вильмуассона, но в другом направлении. Мне сказали,
что его подруга будет очень рада, если русский священник помолится на
его могиле. В день погребения я взял с собой квартет девочек, очень
хорошо спевшийся с хорошими голосами и слухом, который я всегда брал,
когда надо было выезжать со служениями из Вильмуассона,
и проехал на поезде две станции, разделяющие Вильмуассон
от Бретиньи. Сразу с вокала мы увидели на
горке церковь, окруженную кладбищем. Мы поднялись на эту горку, и так
как прибыли раньше срока, то пошли побродить вдоль могилок, а потом
зашли и в католическую церковь. Там явно ожидали похорон, так как
посреди храма был воздвигнут катафалк. Вскоре появился кюре (священник,
настоятель). Мы с ним по-братски поздоровались, и он узнал у меня
причину нашего приезда. Я ему сказал, в чем дело, и тогда он мне
ответил:
- Тут, видимо, недоразумение, потому что отпевание
заказали мне и вот даже уже заплатили 75 франков.
Я спорить не стал и решил подождать прибытия тела
покойного и его подруги. Когда они прибыли, эта
француженка, очень смущенная, сказала мне, что, еще не зная о
возможности пригласить русского священника, договорилась с
католическим, но она была бы рада, если мы оба помолимся над гробом ее
друга. Батюшка подтвердил мне конфиденциально, что он не может
мне ничего уделить из денег, полученных на церковь, но когда я его
заверил, что это меня меньше всего интересует, подобрел настолько, что
предложил мне, что он отпоет в церкви, а потом я смогу отпеть на
могиле. И что он меня просит даже сразу облачиться и встать рядом с ним,
когда он будет совершать службу, а потом он станет рядом со мной. Так
мы и поступили. Хотя это было канонически дерзовенно,
так как сослужения с католиками у нас нет, но
все же он служил, а я стоял рядом в облачении, и это было воистину
экуменическое служение, к которому мы теперь уже привыкли, а в 42-м
году это было редкостью. Он служил, конечно, по-латыни. Собралось
довольно много народу: друзья, знакомые. Потом мы пошли на могилу, и
там я, сговорившись со своими девочками, совершил чин отпевания на французском
языке, прочел по-французски апостол и евангелие, разрешительную молитву
и еще сказал надгробное слово. Подруга покойного очень меня
благодарила, а один из присутствующих почтенный французский буржуа
сказал мне вместе со словами благодарности:
- Скажите пожалуйста! Я никогда
не предполагал, что русская служба понятнее французской!
Во время моей службы кюре стоял рядом со мной в полном
облачении.
Когда мы уже спускались с горки, идя на вокзал, я услышал,
что меня кто-то окликает. За нами под горку
бежал почтенный старичок-священник. Он мне сказал:
- Вот 37 с полтиной для вас!
Я очень оценил его деликатность, но попросил оставить эти
деньги на нужды его прихода.
На главную
|
