|
На главную
Как-то раз, когда, выполняя свою чреду, после служения
ранней литургии, я должен был ехать по городу, чтобы выполнить все
вызовы на причастие, мне дали один адрес в центре города с просьбой
начать с него, так как он срочный, и даже просили не ехать трамваем, а
взять такси. Приехав по указанному адресу, я вошел в квартиру и на
кухне увидел сидящих трех людей, которые ели и пили, видимо, принимали
утренний завтрак. Двое из них были старые, вероятно, муж и жена, третья
– еще довольно молодая и имеющая цветущий вид
женщина. Я попросил проводить меня к больному для причащения, и тут мне
сказали, что причастить надо именно ту женщину, которая вытирала себе
рот после вкушения пищи. Конечно, я удивился и сказал, что если сравнительно
молодая могла не знать, что причащаются не
евши ничего, то старикам-то это должно быть известно. Обещал приехать
завтра утром и просил ничего не есть и не пить, сказав, что буду пораньше.
На следующий день, отслужив литургию, я вновь вызвал такси и сразу
приехал по вчерашнему адресу. Уже выходя из машины, вижу, что лица меня
явно поджидают. Вхожу в столовую и вижу на столе мою вчерашнюю больную.
Она умерла в четыре часа утра после сердечного приступа.
Конечно, формально я был прав, не причастив больную на
полный желудок, но надо было узнать, чем больна эта женщина, и, узнав,
что она сердечница и в очень плохом состоянии, все же ее причастить. И
хотя формально я понимаю свою правоту, но в глубине сердца все же
остался укор чего-то недоделанного, чего-то упущенного. Вместо
причастия пришлось служить панихиду. Вот как осторожен должен быть
духовник… И благоговение к святыне не
нарушать, но и не упустить умирающего.
В связи с этим мне вспомнилось событие, связанное лично со
мной много лет назад, когда я еще не был священником. Моя жена с детьми
уехали на лето на юг, а на мне лежала обязанность помимо работы кормить
моего отца. Как-то раз я, намереваясь причаститься, с вечера исповедовался
у архимандрита Никона. Утром должен был идти к поздней литургии для
причащения, а до этого сбегать на базар и купить все необходимое для
папиного обеда. Придя на базар и желая купить для папы виноград
послаще, я взял одну ягоду в рот и раздавил ее, и только почувствовав
сладкий вкус, сообразил, что сейчас пойду к причастию…
Как же я мог это хоть на миг забыть?
Придя в храм, я рассказал все отцу Никону и сказал, что
причащаться не буду… На это он меня спросил:
- А завтра можешь прийти?
И когда я ответил утвердительно, то сказал мне:
- Вот и хорошо! Приходи завтра. Если бы ты не смог завтра
прийти, я причастил бы тебя сегодня, но если можешь, то приходи завтра,
и у нас обоих будет спокойно на сердце.
Так я и сделал. Этот случай мне врезался в память на всю
жизнь. Как можно, готовясь ко встреча со
Христом, хотя бы на миг забыть об этом, забыть, даже из лучших
побуждений, заботясь о благе ближнего (в данном случае я думал о папе,
стараясь купить ему сладкий виноград).
Но приехав на причастие рабы Божией Евдокии, я не спросил ее близких, а сможет
ли она подождать до завтра, не узнал об истинной сущности ее болезни, и
поэтому, поминая ее за всеми литургиями, я не могу отделаться от
чувства вины перед ней, и этот случай также запомнил на всю жизнь. И не
только запомнил сам, но считаю своим долгом и говорить о нем молодым
священникам для вразумления и для более чуткого отношения к вызывающим
их больным.
На главную
|
