|
На главную
Одним из первых покойников, отпетых мною в Рыбинске, был
полковник МВД. Он приехал на Родину к сестре из Москвы в Рыбинск, и тут
внезапно умер. Звали его Николай,
умер он 23.09.1960 г. На похороны приехала делегация его сослуживцев из
Москвы с большим венком. Потом во все памятные дни жена или сестра
служили панихиды.
Похоронил и нашу прихожанку Соколову. На похоронах
присутствовал ее сын, один из прославленной троицы Кукрыниксов
– Николай Соколов.
Епископ Исаия Угличский (21.10.1960)
Менее чем через полтора месяца после моего прибытия в
Ярославскую епархию скончался временно управляющий епархией епископ
Исаия, носивший титул Угличского. Возглавлял
похороны епископ Никодим, раньше бывший
настоятелем Ярославского собора. Эти похороны дали мне возможность
повидать весь цвет епархии, добрый десяток старых митрофорных
протоиереев в таких ослепительных митрах, каких я в Одессе не видал.
Погребение было стройное, чинное, как и всякое богослужение,
возглавляемое Владыкой Никодимом. После отпевания
вся похоронная процессия прошла на Красный Перекоп, на Донское
кладбище, где гроб и был предан земле. С Владыкой Исаией я встречался
мало, и об этих встречах я, может быть, расскажу позднее.
Борис Шибаев, 17 лет
(28.06.1961)
17-летний парнишка, убитый своими же дружками, с которыми
он спутался. Что они не поделили? Неизвестно, но стоять
около его гроба было до слез мучительно, и что можно было
сказать несчастной матери? В моей памяти остался этот гроб и в нем
парнишка, почти ребенок.
Ольга Пузырева (15.06.1961)
Две сестры Пузыревы были ярыми
поклонницами отца Максима (Крохи), ныне Епископа Омского. Когда я
приехал на его место, они ко мне отнеслись с осторожностью, но потом
контакт был налажен настолько, что они даже стали нам доставать разные
дефицитные товары, которых в то время было немало в Рыбинске. Так,
почти совсем не было масла. Ольга Иоасафовна,
узнав, что где-то продают масло, поехала, чтобы достать для нас, и…
попала под машину. Смерть была мгновенной. Хотя, конечно, мы тут ни при
чем, но все же осталось какое-то ощущение неловкости.
Митрополит Николай Крутицкий и Коломенский (13.12.1961)
Будучи Рыбинским благочинным, я
должен был поехать в Москву для доклада своему Архиерею Епископу Никодиму, обычно находящемуся в Москве в Отделе
Внешних Церковных Сношений, а также повидать Епископа Киприана (Зернова), управляющего делами Московской
Патриархии, с которым у меня были дружеские отношения. Он очень хорошо
относился к моим сыновьям и чем мог баловал
их. Оба они мне назначили свидание в Москве 13 декабря 1961 года. Я сперва приехал в Чистый переулок, в здание
Патриархии, чтобы повидаться с Владыкой Киприаном.
Там мне сказали, что Владыка, наверное, меня не примет, и на мой
недоумевающий вопрос: «Почему? Раз он сам мне назначил этот день?», мне
сказали:
- Разве вы не знаете, что этой ночью в Боткинской
больнице скончался Митрополит Николай?
А я как раз привез ему поздравление ко дню Ангела…
Пока я думал, что же мне теперь делать, как раз пришли
сразу Епископ Киприан и Епископ Никодим. Очень мне обрадовались, и сразу сказали:
- Вот и хорошо, сейчас поедете в Боткинскую
больницу облачать покойного Митрополита, а скоро и мы оба приедем,
чтобы отслужить там панихиду.
На машине меня свезли в Боткинскую
больницу. Возглавлял облачение Протоиерей Виктор Жуков, потом был еще
один батюшка, потом священник Преображенской церкви и ближайший сослужитель покойного Дмитрий Дудко, и я. Кроме
нас, был работник Патриархии Владимир Михайлович Ершов. В больнице нас
ввели в морг, где из морозильной камеры выдвинули
носился с обнаженным телом покойного Святителя.
Мы облачили Митрополита по чину, а потом приехавшие
Епископы отслужили сперва панихиду (Владыка Никодим), а потом Владыка Киприан
– литию. За время, пока мы облачали Митрополита, два Святителя ездили,
чтобы опечатать имущество покойного. Мне пришлось разговаривать с
младшим персоналом больницы, и все отзывались с большим почтением и
любовью о нем. На другой день мы собрались вместе в больнице, чтобы
оттуда ехать прямо в Загорск, где должно было быть отпевание. Мы с
отцом Дмитрием Дудко, крепко вцепившись в гроб, сели в машину по
сторонам от гроба. Всю дорогу отец Дмитрий плакал. Держась за гроб, мы
вошли и в храм Загорска, так как иначе смогли бы и не попасть.
Переночевав в Лавре, после парастаса и приема
у Владыки Никодима, который меня все же
принял в полпервого ночи, я на другой день принял участие в отпевании,
и сразу после этого вернулся в Рыбинск, чтобы поспеть к богослужениям Николиного дня.
Я был очень благодарен стечению обстоятельств, которые
позволили мне не только принять участие в отпевании Митрополита, но и
даже облачать его. Конечно, из Рыбинска, даже узнав о кончине Владыки,
я не смог бы приехать и пройти сквозь толпу. Допускаю, что Владыки Никодим и Киприан
умышленно сделали меня участником этого дела.
Таким образом, когда недруги стали распространять всякие
нелепые слухи об израненном теле Святителя, о дурном отношении к нему
со стороны служащих больницы, где он был якобы чуть ли не пленником, я
смог, как живой свидетель, опровергнуть всю эту чепуху. Думаю, что Сам Господь послал меня в этот день в Москву.
Думал ли я, встречаясь с Владыкой Никодимом
в Париже, а затем неоднократно в Москве, какую мне придется оказывать
ему услугу?
Раба Божия Евдокия
Во время моего рыбинского настоятельства
мы часто выезжали для совершения отпеваний на домах. Один раз меня
вызвали за Волгу. Там умерла старушка, которую просили отпеть… Я начал
отпевание, поминая новопреставленную Евдокию. Слышу за спиной шепот… потом мне шепчут:
- Девица Евдокия…
Поминаю еще раз Евдокию, опять шепот и опять подсказка:
- Девица Евдокия…
Хотя я и не люблю поминать девицами старушек, так как
считаю, что это понятие не только физиологическое, но и возрастное, не
скажешь же про старца-девственника «юноша», - но чтобы не огорчать
присутствующих, на следующем прошении возглашаю:
- Девица Евдокия…
Тут шепот за моей спиной стал еще ощутимее, и в результате
кто-то мне через плечо подсказывает:
- Батюшка! Оказывается, она не была девица!
После этого случая я уж никогда
девицами старушек не называл, и даже когда приходят на исповедь
старушки и говорят: «Батюшка, я девица», - я им говорю, что так
говорить не следует. Во-первых, если и удалось сохранить девство, то
хвалиться этим не следует, а во-вторых, есть грех помыслом, который, по
словам Самого Спасителя, уже является таким же
грехом.
Параскева Улыбина (13.07.1962)
Летом 1962 года меня вызвали в поселок Переборы недалеко
от Рыбинской ГЭС, чтобы причастить больную по
фамилии Улыбина. После совершения таинства причастия я разговорился с
ней и спросил, не было ли у нее в Ленинграде родственника по имени
Борис, так как у меня был одноклассник Боря Улыбин, а фамилия эта не
такая уж распространенная. Оказалось, что это ее сын, погибший во время
войны, и, значит, человек, пришедший за мной – младший Борин брат. Она
очень обрадовалась, стала со мной разговаривать про покойного Борю,
стала сетовать, что во время эвакуации из Ленинграда погибли все ее
фотографии, и нет даже одной Бориной карточки. По счастью, в моих
архивах сохранились наши школьные группы, и на них – ее Боря. Я сейчас
же переснял эти фотографии, и она перед смертью, которая была уже у
дверей, смогла взглянуть на своего сыночка. Потом в Ленинграде, когда
мы собрались всем нашим классом (вернее, тем, что от него осталось), то
оказалось, что никто не знал о Бориной судьбе. Ко
всеобщему удивлению, именно я, проведший войну за рубежом, смог
рассказать им о Боре и о его гибели.
*********
Вот, кажется, все, что могу вспомнить интересного за два
года моей рыбинской жизни и служения.
Крестин там было много, как нигде. По воскресным дням
бывало по 60, а то и по 100 крестин сразу. Причем, так как не было крестилки, вся эта толпа (200 родителей, 200
кумовьев) выстраивались хороводом вокруг стен внутри храма, а в центре
стоял батюшка. Шум был такой, что вслух читать молитвы было
бессмысленно.
В Ярославле была уже оборудована специальная крестильня, так что крестили партиями по 10 человек
во время службы, чтобы не заставлять ждать.
На главную
|
