|
На главную
Если мне приходилось много хоронить и отпевать, то свадьбы
были у нас довольно редкими явлениями. Церковь была кладбищенская, и
венчали в ней редко. Сам же я ездил венчать в собор только в случае
свадьбы кого-либо из моих близких. Так, я венчал мою сестру Таню с профессором Львом
Ивановичем Кеминовым, мою кузину Муню с бароном Максом Шрандтманом,
моего кузена Сергея Посохова с француженкой
Мадлен, моих воспитанников по Вильмуассону
Славу и Жеку Каро,
Машу Литвяк, Мишу Корнеева, Лидусю Дихтяренко,
некоторых моих сотрудников по Вильмуассону и Сент-Женевьев – Ваню Леснова,
Н.Н. Блюм. Всего за 14 лет было 21 бракосочетание. Остановлюсь
на трех из них.
На моем первом приходе ушел староста немец фон Краузе. На его место вызвалась одна очень
энергичная дама, а так как желающих, кроме нее, не было, то пришлось ею
удовольствоваться. Она – дочь священника где-то в маленьком местечке
России. Ей импонировало, что она, маленькая поповна – и вдруг староста.
Но тут я выяснил, что она живет не венчанная. Сразу стал вопрос: или
выходи замуж по церковным законам, или надо искать другого старосту.
Вскоре ее и ее уже очень немолодого мужа я повенчал. Впоследствии,
когда на мое место был поставлен Епископ Матфей (Семашко), и у меня с
ним возникли недоразумения из-за материальных дел, то староста
поддерживала его. Для нее, скромной поповны, было очень
лестно, что у нее на жалованьи Епископ.
Ее отец, возможно, после хиротонии Епископа и в глаза не видал, а тут
она ему платит каждый месяц зарплату, и каждую службу обсуждает
различные дела. Впрочем, как и следовало ожидать, Епископ Матфей был
переведен из Монружа, где он успел развалить
все, что смог, и староста ушла. На ее место была взята культурная и
энергичная графиня де Шамборан.
Вторая свадьба была Николая и Жоржетты
Шевченко. Он – советский парень, то ли попавший в плен к немцам и
бежавший, то ли завербованный на работу и опять-таки удравший. Его
приютила одна семья, у которой под Парижем, километрах
в 60, было имение, в котором они устраивали как бы дом отдыха для
аристократических кругов. До войны на субботу и воскресенье к ним часто
приезжал Ф.И. Шаляпин, бывал Морис Шевалье и другие «звезды». Все было
поставлено на широкую русскую ногу. Так вот, в этом имении скрылся наш
парень. А невеста была там судомойкой. Когда наметилась взаимная
симпатия, победившая даже отсутствие общего языка, то хозяева решили
узаконить все свадьбой. Устроили все сами. Среди гостей, приехавших на
свадьбу в Сент-Женевьев в кладбищенскую
церковь, было много гостей из артистической среды. Выделялся державший
венец над женихом Жерар Филипп, известный
киноартист («Фанфан-Тюльпан»). К этой чете я
вернусь немного позднее.
1 июля 1950 года я венчал в кладбищенской церкви Милицу Полякову-Байдарову,
впоследствии известную артистку Элен Валье. Она выходила замуж за сына
министра-социалиста Пинэ. Свадьба была очень
пышная, много народу, корреспонденты, фотографы. Я совершал всю службу
на французском языке и по-французски же сказал им слово приветствия.
После службы был прием в Русском Доме. Интересно было, что отец жениха,
министр-социалист, сидел за столом со мной, православным священником,
прямо под большим портретом Императора Николая ІІ, который хранился в
Русском Доме вместе с другими портретами из бывшего посольства. Было
очень много фотографий, потом попавших во все газеты, но этой
фотографии никто не догадался сделать.
В скором времени старшая сестра Милицы,
Таня, моя любимица (ныне известная под именем Одиль
Версуа), пришла ко мне с просьбой повенчать
ее в дни Великого Поста. Я, конечно, отказался. На ее настойчивые
просьбы я даже спросил: что, может быть, есть особые основания торопиться
со свадьбой? На что Таня, покраснев, сказала мне:
- Ну, батюшка! Как Вы можете так думать!
В результате я отказался, а потом, уж не знаю как, но в
соборе на ул. Дарю ее все же повенчали. Не
знаю, правда или нет, но похоже на правду.
Дело в том, что ей предстоял большой миллионный контракт на кинофильм в
Италии. Она подписала его, уже будучи замужем,
и когда, меньше чем через год, муж потребовал развода, то по закону
половина приобретенного в момент супружества отошла ему, и он получил
пятьсот тысяч. Если бы она задержалась со свадьбой и подписала контракт
до нее, то при разводе вся сумма контракта осталась бы за ней. Видимо,
торопил со свадьбой жених с определенной целью.
Потом я ей говорил:
- Вот что значит, когда хотят нарушать закон и каноны!
На главную
|
