|
На главную
Морской врач, хотя по специальности гинеколог, попав
вместе с женой и тремя детьми во Францию, устроился в глухую деревню
помощником директора сумасшедшего дома. Жили они в маленьком домике
около больницы, имели хорошую квартиру и охотно принимали у себя
гостей, желавших или отдохнуть от Парижа на чудесном деревенском
воздухе, или же желавших освоиться с французским языком. Попав во
Францию, семейство Ордовских сразу порвало
все русские корни, чтобы не создавать у детей ощущение раздвоенности, и
сразу поставили их на местные рельсы. Дома у них говорили только
по-французски. Когда я приехал из России, и мне для поступления в
институт понадобилось плотно усвоить хотя бы азы французского, меня
тоже направили к ним, и я прожил у них более полугода. Жена доктора
была лет на 10 моложе его, была очень прогрессивна и образована, и
всегда радовалась свежему человеку. Дочери ее часто уезжали в Париж, сперва для учебы, потом для работы, чтобы не жить в
глухой деревне, и тогда останавливались у нас.
Семья эта была остро антиклерикальна,
и, как я уже сказал, старалась не вспоминать о России. Я же, всего год
как покинувший Родину, только и жил, что мыслью о ней, каждой весточкой
оттуда, и к тому же мое религиозное мировоззрение все больше и больше
выкристаллизовывалось. Была у них еще полуграмотная нянечка Анечка. Я
по характеру был очень горячий, и у нас все время возникали споры.
Меньше – с довольно спокойным Иваном Александровичем, больше – с его
очень темпераментной женой. Когда впоследствии их старшая дочь жила у
нас в Париже, я все же подвел ее немного к Церкви. Младшая же дочь
Ирина была, как и мать, убежденная атеистка. Как же я был удивлен,
когда узнал, что она вышла замуж за француза, ярого католика, владельца
кондитерской в городке Сент-Жермей, и как
добропорядочная француженка каждое воскресенье ходит в католическую
церковь к обедне.
Прошли года. Я за это время уж стал священником, И.А.
вышел в отставку и поселился с женой и нянечкой в местечке Суази-Су-Этьель (где жила мать Жака, героя Альфонса
Доде в романе этого же имени). Я в это время
жил в Сент-Женевьев-де-Буа. Как-то раз мы
всей семьей на велосипедах проехали километров 30, чтобы навестить
стариков Орловских. Но вот мне позвонили и, к моему великому удивлению,
попросили приехать и причастить Ивана Александровича. Я сам себе не верил.
Сперва подумал, что это дань приличия, чтобы можно было в официальных
извещениях, принятых у французов, написать: «умер, напутствуемый
Церковью». Но когда приехал, то оказалось, что мой вольнодумец
действительно хочет причаститься перед смертью, которую сам уже ощущал,
будучи опытным врачом. Еще больше я удивился, когда не только нянечка
Аннушка попросила ее причастить, но и сама Екатерина Николаевна, сильно
смущаясь, спросила меня, не причащу ли я и ее. По-видимому, смерть,
подошедшая к их дому, сильно изменила образ их мышления. Мне же
оставалось только возрадоваться.
На главную
|
