|
На главную
Центр духовной жизни каждого христианина – это молитва… Есть молитва одинокая – келейная, она, конечно,
ценна перед Господом. Многие великие подвижники достигали совершенства,
проводя дни и ночи в молитве на столпе, или же молясь на камне, как
преподобный Серафим, или же творя беспрестанную молитву в своей келии, но для этого надо иметь большой духовный
опыт. Для нас, мало подготовленных мирян, полезнее молитва общественная
– в храме, где не только ты сам молишься Господу, но и окружающие тебя
молятся за всех, здесь предстоящих и молящихся, и значит, за тебя
молится вся Святая Церковь… К тому же мы имеем
обетование Самого Господа, что где два или три собраны во Имя Его, там
и Сам Господь посреди нас. Значит, молясь в храме, где не два или три,
а множество молящихся, мы можем быть уверены, что Сам
Господь стоит посреди нас и приемлет наши молитвы.
Но своей кульминации молитва достигает во время совершения
Божественной Литургии. Божественная Литургия – это не просто
молитвенно-богослужебный чин, не просто определенный порядок каких-то
молитв и священнодействий. Литургия – это таинство Евхаристии. Это не
просто воспоминание событий из жизни Христа,
как вынос Плащаницы, чтение двенадцати Евангелий Страстей Господних или
Великопостная Пассия… Литургия – это таинственное продолжение вечно
совершающейся искупительной жертвы Христа, это реальное пребывание наше
на Голгофе, в Гефсиманском саду, в Сионской горнице Тайной Вечери.
Незримо для нас, но ощутимо духом продолжает разворачиваться перед нами
Тайна искупления, продолжаются и спасительные страсти Господни. Мы
присутствуем не только как зрители при безмерных страданиях нашего Искупителя
и Спасителя, но и сами принимаем действенное участие, по мере своих
сил, в этом таинственном и чудесном Таинстве.
Через всю Литургию как бы проходит вся жизнь на земле
Господа нашего Иисуса Христа.
Вот совершается проскомидия – это Вифлеем, ясли,
уготованный Агнец ложится на дискос, покрывается звездницей
и повивается пеленками – это Вертеп, и священник, возлагая звездницу над Агнцем, произносит евангельские
слова: «И пришедше Звезда – ста вверху, идеже бе Отроча…» И покровец
напоминает нам о пеленах, в которые Богоматерь повила родившегося Богомладенца.
Христос возрастал, вышел на Свою
проповедь – и вот священник выходит с Евангелием, напоминая об этом
выходе Христа, и перед ним, как Предтеча перед Спасителем, идет
свещеносец со свечкой… Христос послал Своих учеников на проповедь – и
как отблеск этого выходит чтец и читает апостольские послания, а затем
диакон читает Евангелие. Приближались дни трагического конца – и
Христос торжественно входил в Свой град
Иерусалим, - и здесь, в уготованных дарах, еще не преосуществленных,
Христос в великом входе входит в Алтарь на Престол, а мы все, присутствующие,
приглашаемся торжественной херувимской песнью воспеть хвалу Триединому
Богу.
Народ видел в этом входе торжественный вход Царя, а на
самом деле это было шествие на казнь, на смерть, на страдания, на
поношение…
Подходит Евхаристический канон, центральная важнейшая
часть Литургии, и оканчиваются воспоминания, а начинается реальная
трагедия, без конца во времени и пространстве продолжающиеся и Гефсимания, и Тайная Вечеря, и Голгофская
трагедия…
Боюсь, что слишком часто мы недооцениваем происходящее.
Присутствуем при этом, как при обычном общественном богослужении, а
ведь мы в Гефсиманском саду, и Господь в этот момент здесь, возле нас,
молится Отцу о том, чтобы чаша страданий миновала Его. Он просил Своих учеников пободрствовать, своей молитвой
поддержать Его угасающие силы, силы не Бога, но человека. Он обращается
в эти минуты и к нам: «Вы, грехами своими продлевающие без конца Мои Голгофские страдания, побдите
и вы… Помогите Мне своей молитвой, облегчите
Мои страдания, не прекращающиеся по вашей вине…»
А что же мы? Мы в это страшное время часто думаем о чем-то
своем, духовно спим, забываем и время, и место, где находимся, не
хотим, по примеру Церкви, «всякое ныне житейское отложить попечение».
Трижды Христос возвращался к Своим
ученикам, и трижды находил их спящими, многократно к ним обращается Его
тоскующий взор, но… И мы спим, вместо того, чтобы сострадать Ему в те
минуты, когда Он берет на Себя все наши грехи, грехи всего мира…
Служащий священник, обращаясь к Нему, говорит: «Господи!
Ты хотел взять на Себя все грехи всех нас! Вот, я собрал их по всем
затаенным углам человеческих душ, вот у меня горы отвратительных грехов
и страстей, я выгреб их из человеческих сердец и отдаю Тебе то, чего ты
желал. Возьми Твоя от Твоих, все человеческие
мерзости я возлагаю на Тебя!»
Как должен страдать в эти минуты Богочеловек! Если мы,
грешные священники, сами причастные греху, и то часто изнемогаем под
тяжестью чужих страстей и чужой грязи, как же должен страдать Он Сам, чуждый всякого греха, и поэтому так чувствительно
ощущающий всю эту грязь и мерзость? Вот о чем молила Его душа, когда Он
просил, чтобы чаша эта Его миновала. Его пугали не физические
страдания, а эта гора грязи и мерзости, когда душа уже не в состоянии
подойти к Отцу, и кажется, что и Отец Его оставил…
И это не воспоминание, а реальное переживание, к которому
и мы должны быть причастны. Вот почему любая Литургия, в самый
будничный день, намного значительней любого другого богослужения. Вот
почему это не просто молитва, а таинство, когда не только мы молимся Богу,
но и Он Сам вместе с нами молится Отцу, и в
ответ на наши молитвы возливает Свою благодать на наши исстрадавшиеся и
грешные души… Но как же напряженно должны мы стоять во время совершения
этого таинства, как старательно должны отгонять от себя всякие посторонние
мысли, стараться явно себе представить то, что совершается невидимо для
внешнего мира, но явно, ощутимо для чуткого христианского сердца…
Вот перед нами Голгофа, Крест… Вот
направляет на нас Свой взор безвинный Страдалец и ждет нашего, хоть малого,
сочувствия, нашего молитвенного участия в Его Спасительном и Искупительном
подвиге… Как откликнемся мы на этот Его Божественный призыв?
Еще миг – и вновь и вновь
совершится дивное чудо, спасительное таинство, и Бог снизойдет на
землю, чтобы в виде Хлеба и Вина даться на съедение грешным людям, и
Хлеб и Вино претворятся в Божественное Тело и Животворящую Кровь, а
потом, в конце Литургии, служащий священник опустит в эту Кровь все
частицы, вынутые в память живых и мертвых, со словами: «Омый,
Господи, грехи всех, поминавших здесь, Кровию Твоею Честною!»
Кровавая жертва Богочеловека дала возможность человечеству
вновь найти путь на небо, к потерянному блаженству, и к этой Тайне, к
этому Таинству мы оказываемся причастными, присутствуя на Литургии, но
присутствуя сознательно и молитвенно деятельно. Мы должны ощущать, что
Литургия – это не просто набор молитв и священнодействия, а
таинственное продолжение Голгофской
спасительной трагедии. Напряжем все наши духовные силы, когда присутствуем
при этом великом Таинстве.
Отложим по призыву Церкви всякое
житейское попечение. Пусть ни одна мысль, ни грустная, ни радостная, не
отвлечет нас от внутреннего созерцания того, участниками чего мы становимся.
Перед нами – Гефсиманский сад, перед нами – Сионская
горница Тайной Вечери, перед нами – Голгофа, Крест, и на нем –
Спаситель. Он смотрит Своим скорбным
взором на нас. Он просит, чтобы мы не спали, а бодрствовали, чтобы
молитвенно помогли Ему в Его безмерных страданиях.
Что мы ответим Ему? Разбежимся или
заснем, как ученики? Отречемся, как Петр? Или предадим, как Иуда? Да не
будет этого!.. В ответ на Его призыв ответим Ему: «Вот, Господи, мы
здесь, мы с Тобой, ничто не отвлечет нас от Тебя, мы пришли к Тебе и
пребудем с Тобой до скончания века!»
Святая Церковь при наступлении
евхаристического канона неоднократно призывает нас ко
вниманию, к бдительности. Она зовет нас, говоря: «Станем добре, станем со страхом, вонмем!
Святое возношение в мире приносите!» Услышим этот призыв, и всегда,
приходя к Божественной Литургии, будем не безучастными свидетелями
происходящего, но в молитве нашей деятельными участниками происходящего
искупительного Таинства. Аминь.
Феодоровский собор г. Ярославля
На главную
|
