|
На главную
Когда стоишь перед Крестом и вспоминаешь Голгофскую трагедию, то невольно, как горький укор,
вспоминаешь слова из 21 Псалма Царя Давида, повторенные всеми четырьмя
евангелистами: «Разделиша ризы Моя себе и о одежде Моей меташа
жребий».
Конечно, эти пророческие слова псалмопевца имели и
непосредственный прямой смысл, так как воины взяли одежды распятого
Христа и делили их между собою, а Его нешвенный
хитон, как представляющий ценность, не захотели раздирать, а решили
кинуть жребий – кому он достанется целиком. Но это пророчество имело и
иной, более сокровенный смысл. Под ризой Христовой обычно подразумевают
Вселенскую Христову Церковь, которую Он основал на земле, которую Он
зацементировал Своей Кровью, и оберегать
которую Он заповедал Своим ученикам. Он обещал, что каждый раз, когда
два или три соберутся ради Него, Он пребудет с ними. И тут же враг рода
человеческого – диавол – стал стремиться к
тому, чтобы разъединить людей, не дать им собираться во имя Христово…
Злое дело разъединения началось в первых же
веках христианства. Уже апостол Павел обличал коринфян за то, что одни
из них называют себя «Павловыми», другие – «Аполлосовыми»,
третьи – «Кифины», забывая, что все –
Христовы (1-е Кор. 1, 12), этим самым разрывая хитон Христов, разрушая Христову
Церковь… Позднее стали появляться в среде христианства новые
разногласия, появились ереси, которые раздирали христианские общины и
таким образом играли на руку врагам Христа. Стали собираться Вселенские
соборы, чтобы уточнить основы христианского учения, но враг не дремал,
и все время подбивал христиан разделяться, надеясь таким образом
отвлечь их от Бога. Затем около 1000 лет назад произошло печальное для
Церкви разделение Запада и Востока, разделение, основанное на
недоразумении и на личных чувствах самолюбия и гордости. За этими
разделениями последовали новые: западные христиане-католики потеряли
отдалившихся от них лютеран и протестантов, а также англикан.
А в среде православных тоже произошли разделения. Не желая принять
реформ Патриарха Никона, часть православных русских отделилась от
патриаршей Церкви и основало так называемое старообрядчество, на долгие
годы внеся таким образом раскол в русской
Церкви. А потом, уже на наших глазах, образовались новые расколы:
обновленческий, потом Григорианский, Иосифлянский
и иные. И самое страшное, что все эти расколы, заставлявшие людей
терять любовь к брату, гнать его, даже убивать (вспомним Варфоломеевскую
ночь или же сожжение раскольников в нашей стране), делались под
предлогом защиты веры. Во имя веры христиане теряли любовь, а без любви
нет вообще христианства. Вспомним, что говорил апостол Павел в послании
к тем же коринфянам: «Если я говорю языками человеческими и
ангельскими, а любви не имею – то я медь звенящая и кимвал звучащий… Если я имею всякое познание и всякую веру, так,
что могу и горы переставлять, а не имею любви – то я ничто…» (1-е Кор. 13, 1 – 2).
Разделение Христовой Церкви есть наш всеобщий грех, есть
раздирание этой священной ризы, есть препятствие для нашего истинного
общения с Богом. И в конце прошлого века, а особенно с начала 20-го
века среди христиан стала все больше и больше пробуждаться тяга к единению,
к восстановлению единства Церкви – этого нешвенного
Хитона Христова. Для этого надо было сперва
победить взаимное отчуждение, предубеждение, почувствовать грех потери
Любви, даже во имя веры. Так началось движение различных церквей, получившее
название экуменического… Особенно после последней смертоубийственной
войны, когда все человечество почувствовало цену мира, и церкви стали
искать этот мир в своей среде. Ни в чем не отступая
от своих догматов, люди стали признавать Дух Божий и в других
христианских объединениях, и нам очень приятно сознавать, что в рядах
этих экуменических миротворческих деятелей видное место принадлежит
представителям нашей русской Православной Церкви. Еще покойный патриарх
Сергий в бытность свою архиепископом Финляндским, до революции, уже
трудился над вопросом о сближении церквей и имел экуменические
контакты. Покойный незабвенный патриарх Алексий тоже отдавал много сил
этой проблеме. Его ближайший помощник митрополит
Николай Крутицкий тоже был одним из видных
деятелей экуменизма, а за последние 15 лет на этом поприще вырос еще
один важный и активный деятель – митрополит Ленинградский Никодим, которого вы все хорошо знали по Ярославлю.
Долгое время это движение
охватывало православные и различные протестантские вероисповедания, но
за последние 20 лет наметился путь сближения и с самой мощной ветвью
христианства, с самой к нам близкой догматически, с Церковью
Католической. В понтификат двух последних римских пап – Иоанна 23-го и
Павла 6-го – Католическая Церковь почувствовала грех разделения и стала
делать так много для сближения с православием, что если у нас некоторые
малосведущие и легковерные люди говорили, что митрополит Никодим переводит нас в католики, то на западе с
гораздо большим на то основанием говорили, что папа Павел 6-й переводит
их в православие. Трудясь на ниве экуменизма, все христиане – и
святители, и пастыри, и богословы, и простые миряне заглаживают свой
страшный грех раздирания ризы Христовой, сделанное по наущению диавола. И результаты этих взаимных усилий стали
заметны: христиане стали искать то, что их объединяет, а не то, что
способно их разъединить. Во взаимоотношениях различных вероисповеданий
стали пропадать недоверие, предубеждение и тем более ненависть и
озлобление. Стали возможны взаимные молитвы и даже в некоторых случаях
– взаимные причащения, поскольку между Церковью Православной и
Католической всегда существовало признание таинств.
Но вот в прошлом месяце мировое христианство понесло
большие и невозвратимые потери. Сперва в возрасте 80-ти лет умер глава Католической Церкви папа Павел 6-й, так
много сделавшие для сближения с православием, а потом, после его
похорон и выборов нового папы, внезапно там же, в Риме, скончался, как
вы знаете, и владыка Никодим в возрасте 49
лет. Он поехал в Рим, как представитель патриарха Московского и всея
Руси Пимена, чтобы принять участие в погребении усопшего папы, потом
остался до выборов нового, присутствовал на самом почетном месте среди
приехавших гостей на интронизации нового папы – Иоанна-Павла 1-го. А на
другой день, во время аудиенции у папы, передав ему
приветствие от нашего патриарха Пимена, в ту минуту, когда папа стал
отвечать на его приветствия, он упал мертвым к ногам папы и в его
объятиях умер еще до того, как успел прибыть врач. Папа только успел
прочитать разрешительную молитву. Удивляться этому не приходится. В
свои еще нестарые годы покойный владыка успел перенести пять инфарктов,
и этот, шестой, вызванный большим физическим и нравственным
напряжением, оказался для него смертельным…
Что же? Для церковного экуменического деятеля более
красивой смерти трудно было бы желать. Во время войны говорили, что
лучше умереть стоя, чем жить на коленях перед врагом…
Перефразируя это изречение, можно сказать, что владыка Никодим, не щадивший своих сил, предпочел умереть
стоя, чем жить лежа. Всю свою жизнь до последней минуты он отдал Церкви,
делу мира и объединения разодранной ризы Господней. И знаком того,
какое место он сумел занять в мире, явились его похороны, воистину
грандиозные. Я думаю, таких похорон ленинградцы не видели давно. Мне
Господь дал присутствовать на этих похоронах, и поэтому я могу говорить
как их участник, как очевидец…
Когда в Москве было получено неожиданное известие о
кончине владыки Никодима, немедленно в Рим
выехали владыки митрополиты Ювеналий и
Минский Антоний с сопровождающими их лицами. Там два указанных
митрополита и владыка архиепископ Кирилл, ректор Ленинградской Академии
и ближайший помощник почившего владыки, облачили его, как положено, во
все уставные облачения. Землю для его предания взяли с могилы апостола
Петра, что тоже было символично, а затем металлический гроб, снаружи
покрытый пальмовым деревом, был запаян и в Ленинграде уже больше не
открывался. Самолетом гроб был доставлен в Ленинград и привезен в
кафедральный Троицкий собор. Вечером был отслужен парастас,
а на другой день, в субботу, литургию служил архиепископ Кирилл со
всеми постриженниками покойного Владыки в
священном сане, прилетевшими со всех концов Союза. Мне удалось перед
службой приложиться к гробу владыки и поклониться от всех столь любимых
им ярославцев. Вечером была торжественная всенощная,
а в воскресенье утром Божественная литургия и отпевания, которое
возглавлял Святейший патриарх Пимен. Кроме него, были главы двух
Православных Церквей – Чешской и Финляндской, а также множество
духовенства, как нашей, так и других Православных Церквей. В алтаре
находились представители инославных, а также
высокие гости, среди которых – заместитель председателя совета по делам
Церкви при Совете Министров СССР, приехавший для этого из Москвы.
Святейшего патриарха окружало от 40 до 50 архиереев, а священников
было, вероятно, больше сотни.
Литургия началась в 9.00, после нее Святейший
сказал надгробное слово, и в 12.30 началось отпевание, совершенное
монашеским чином, по завещанию покойного владыки. Строгий чин отпевания,
великолепное пение хора, стройные ряды святителей, окружавшие гроб
почившего владыки – все это создавало незабываемое настроение молитвы и
близости неба к земле. Во время отпевания, кроме патриаршего, было
сказано еще три надгробных слова. Сперва
говорил представитель римского папы, кардинал Вилибранс,
который был свидетелем не только последних дней, но и последних минут
владыки Никодима. Он рассказывал, что
последние дни владыка чувствовал себя неважно, сказывались напряжения,
и физические, и моральные, и когда кардинал пришел за ним, чтобы вести
его на прием к папе (а он был принят первым из всех церковных деятелей),
то владыка Никодим еще проглотил таблетку
нитроглицерина. Рассказывал, как он прочитал приветствие от Патриарха
Пимена, и как в момент ответной речи папы опустился на пол. Миг – и все
было кончено. Свеча, горевшая столько лет ярким пламенем, выполнила
свое назначение, и, по воле Божией, вспыхнула
и погасла. Да будет воля Господня, ибо без Его воли не совершается
ничего, и ни один волос не падет с головы человеческий.
Речь кардинала, произнесенная на французском,
тут же переводилась на русский язык. Потом говорил ближайший друг и
ученик покойного владыки – митрополит Ювеналий,
всем нам близкий и знакомый. И, наконец, последнее слово сказал владыка
архиепископ Кирилл, подчеркнувший, что своей популярностью покойный
митрополит Никодим был обязан тому, что ко
всякому подходил, не требуя от него того, чего у него не было. Брал
каждого таким, какой он есть.
Во всех проповедях чувствовалась большая любовь и уважение
к усопшему…
В 16.30 отпевание закончилось, и иерархи стали прощаться с
гробом, за ними пошли священники, высокие гости. Когда все прощание
было закончено (миряне простились раньше, и тут их ко
гробу уже не допускали), гроб был поднят на руки и крестным ходом
обнесен вокруг гигантского кафедрального собора. Перед гробом попарно
священники несли бесконечные громадные венки. Сколько их было – не
сосчитать. Тут же за собором на Никольском кладбище находится монашеский
квартал, где в старину хоронили монахов Лавры, и где похоронены некоторые иерархи, в том числе и знаменитый митрополит
Антоний Вадковский, святитель Иннокентий,
экзарх Грузии, и многие другие. Тут, среди монашеских могил, и заповедовал
себя похоронить владыка Никодим, частенько
приходивший на эти могилки, помолиться о «зде
лежащих», а может быть, готовясь к собственной смерти, которую
отчетливо видел не за горами…
От могилы отошли в 18.00. И духовенство отправилось в
семинарию, где была приготовлена поминальная трапеза.
Через три дня был храмовый праздник Александра Невского. Не желая оставлять ленинградскую паству сиротами, Святейший
задержался в Ленинграде до этого дня, и всенощную, и литургию в
праздник в сослужении многих святителей и
духовенства. В этот день я опять посетил могилку владыки Никодима.
Во время литургии возле нее было много молящихся,
а цветы не только покрывали всю могилку, но двумя рядами стояли вдоль
всей идущей к могилке дорожки. Забыл отметить, что к моменту окончания
отпевания милиция оцепила плотным кольцом собор и больше не допускала
людей, так как их собралось такое множество – и богомольцев, и туристов
из находящейся напротив гостиницы, и просто любопытных, что крестный
ход не смог бы пройти вокруг собора и добраться до могилы. А так – кто
пришел вовремя – попал в собор, кто пришел
позднее – стоял вокруг всех входов, так как огромный собор все же не
смог вместить всех людей, и пришедшие к концу уже смотрели крестный ход
из-за кордонов милиции или из-за решетки кладбища. Могила находится
недалеко от наружной решетки.
На 9-й день со дня кончины опять была торжественная
служба, совершали ее владыка митрополит Ювеналий,
владыка митрополит Антоний, назначенный на ленинградскую кафедру из Минска,
и владыка Кирилл в сослужении духовенства.
Вот так прошли эти памятные траурные дни в Ленинграде…
Отходя от могилы владыки Никодима,
я думал о том, как мало мы вдумываемся в те слова, к которым привыкли с
детства в храме. Мы молимся о соединении Божиих
Церквей, но не только не хотим ничего сделать для этого соединения, но
боимся его, мы не только не принимаем всерьез слова молитвы Господней
об оставлении нам наших грехов так, как мы оставляем должникам нашим,
но мы вообще стараемся не замечать половины своих грехов. И среди них,
может быть, один из самых страшных – раздирание ризы Господней. Ведь
Господь говорил Своим ученикам: «Будьте
едины». Он молился Отцу: «Отче Святый!
Соблюди их во имя Твое, чтобы они были едины
как Мы». И дальше: «Да будет все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в
Тебе, так и они будут в нас едины. Да уверует мир, что Ты послал Меня»
(Ин. 17, 11 – 21).
А ведь для достижения этого единства, которое столь
страшно диаволу, главные препятствия
заключаются не в различии обрядов (и среди Православных Церквей есть
различия в обрядах), даже не в догматических расхождениях, которые
очень часто происходят из различных толкований одной и той же вещи, и
могут быть преодолены. Самое страшное – это наше неумение, а часто и
нежелание преодолеть свое недоверие к брату, свое недоброжелательное
отношение к нему, отсутствие любви, а часто даже присутствие ненависти
к брату во Христе, как и мы, и верующему, и исповедующему Того же Единого Бога, Отца Вседержителя. А теряя любовь, мы хотя и искренне считаем себя
православными, католиками или лютеранами, на самом деле перестаем быть
христианами, так как без любви, с наличием ненависти, уже нет
христианства.
Находясь перед Крестом Господним, почувствуем свой грех в раздирании
Ризы Христовой, научимся единым сердцем и едиными устами славить
пресвятое Имя Господне Отца, и Сына, и Святого Духа со всеми братьями
во Христе, и будем стремиться, победив свой грех, к тому, чтобы, по
словам Самого Христа, восстановилось единство
Христовой Церкви и стало бы едино стадо и Един Пастырь (Ин. 10, 16).
Аминь.
г. Ярославль
На главную
|
